Трудовые будни
Проснулась, напилась молока, прислушалась, в доме тишина. Взяла книгу, думала: почитаю. Да где там, мысли были о заводе, о будущем. Да, я попала в особые условия и мне необходимо выжить, не смалодушничать. Я успокаивала себя, что это временно и что я обязательно смогу.
Работали неделями: первая с шести утра до двух дня, вторая с двух дня до восьми вечера, третья с восьми вечера до двух ночи и четвёртая с двух ночи до восьми утра. Давали талоны на питание: обед перед сменой, через три часа работы привозили прямо на рабочее место пол-литра молока и калорийную булочку, а после смены опять полный обед. Наши женщины не ели, а не использованные талоны отоваривали продуктами: сливочным маслом, сыром, сахаром, шоколадом и так далее.
Мне было интересно всё, и я ходила в столовую, чувствуя себя настоящей "пролетаркой". Работа сдельная и бригада, выполняя нормы, зарабатывала 120-180 руб. в месяц и я вместе с ними. Но, бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке. Мои товарки, узнав, что я дочь главного инженера ТЭЦ, окончила одиннадцать классов, пришли в недоумение, как это я оказалась в таком аду и не замедлили устроить мне проверку на "вшивость". Бить не били, но гадости говорили, а я только: "спасибо, пожалуйста, извините, больше не буду", чем только усугубляла ситуацию. Трудовые будни не были для меня праздником.
Случай переломил ситуацию. Как то в конце ноября, в ночную смену работа не ладилась. Мы не успевали наполнять мешки браком, вальцовщики халтурили. В "технологический" перерыв Зойка спустилась вниз, увидела завал брака в кабине, заорала, что мы взлетим на воздух и плакали наши денежки. Нагрузив огромный мешок браком, втроём еле-еле подняли его, взгромоздили на меня, чтобы отнесла в кабину брака, которая находись метров сто от нашей, но идти надо по улице. Как шла промолчу, но дежуривший в кабине брака вальцовщик увидел следующую картину. Открылась дверь и на пороге огромный шевелящийся мешок, под которым меня не видно. Мой спаситель, Иван Дегтярёв, одной рукой взял мешок другой меня, как котёнка за шиворот, отнёс нас на пресс. Зоя, Валя и Маша, воспользовавшись вынужденным перерывом, устроили перекус. Иван поставил мешок и меня на пол, приказал женщинам: "Встать, . . . твою мать! У вас дети есть? За что же вы, такие-сякие, её этого счастья лишить хотите?! Эх, вы, женщины?!. . . " и ушёл. Воцарилась гробовая тишина. . . Зоя сказала:"Ладно, Таня прости. . . Давай с нами ужинать!" Я присоединилась к их не хитрой трапезе: картошка в мундирах, квашенная капуста и сало с чёрным хлебом. Мне дали самый завидный бутерброд. Я это оценила и съела его с "огромным" удовольствием и представьте себе, не умерла. Я сала не ела, не любила, но оценив жест примирения, сало съела.
После этого случая жить стало весело.
Комментариев нет:
Отправить комментарий